Цербера всегда поражали его глаза, в которые он сейчас смотрел. Прямой взгляд, который было сложно выдержать из-за множества эмоций, что он вызывал. Держатся, не отводить взгляд. Спокойно сев напротив собеседника, Лука слегка передернуло от того прозвища, что дал ему Казио когда-то. Он считал это имя холодным и колючим, но вслух этого не высказывал, благополучно молча, зная, что в тех краях, что жил когда-то Марэ, знак доверия. Это было достаточно, чтобы терпеть сие имя.
- Сейчас прикажу подать вина и фруктов, - тут же гостеприимно проинформировал собеседник, даже не дав шанса возразить. Едва заметный выдох. Откинувшись на мебели, закидывая ногу на ногу, с Казио этого можно было не стесняться, Лука одарил его еще одной более мягкой улыбкой.
- Буду примерно благодарен, в горле как раз пересохло после дороги верхом, - и это не было лицемерием. Цербер действительно хотел пить, после такой-то гонки со временем. На пару минут закрыв глаза и задумавшись о своем, почти выпав из реальности, но затем, снова возвращаясь от алых всполохов солнца, услышав краем уха что-то о сказках, решив сначала умолчать и лишь загадочно улыбнутся. Однако потом резко передумал, уловим в голосе генерала что-то такое, говорящее о серьезности дела. Факт того, что как только фрукты и вино были принесены, маркиз подал знак прислуги и те быстро испарились, оставив их наедине.
- Что ты думаешь о том, чтобы сегодня поужинать у меня, а потом отправиться на прогулку верхом? Мне нужно рассказать тебе одну старую сказку, - лукаво улыбаясь, поинтересовался Казио; в неярком свете вечернего солнца глаза его казались совершенно черными и блестели несколько хищно. За цвет этих глаз, за их хищность и не обузданность, Лука и любил этого человека, хотя впрочем, почему только за них? Вообще за все. За все, что этот человек сделал для такого безнадежного потерявшегося  где-то во тьме существа, - ты ведь любишь сказки, Лючио? – от таких слов бросило в жар, тело напряглось, но взгляд оставался спокойным и заинтересованным.
- Смотря, какую сказку, хочет поведать мне генерал. Судя по тому, что он приглашает меня поужинать и отправиться вместе на прогулку, она будет длиной и достаточно интересной, чтобы остаться, - Цербер убрал две мешающиеся короткие пряди волосы, запустив руку в волосы и по привычки убирая их назад. Чуть облизнул пересохшие губы, ведь назревало действительно что-то интересное, раз глаза маркиза так пленительно блестят, а блестят они у него, только тогда, когда намечается очередная авантюра. Вполне возможно, связанная с бандой, что держал Джарлакс, и пусть Лука не состоял в ней, зато косвенно относился, выполняя мелкие дела, которые посвящал ему маркиз. Приятный аромат груш манил, но мужчина не решался взять фрукт, пока это не сделает хозяин дома, ну или хотя бы не позволит этого сделать.
- Угощайся, - наполнив бокалы вином, Казио протянул один из них гостю. Благодарно потянувшись за бокалом, обхватывая его пальцами и поднося на алый блеск солнца, довольно улыбнулся, отмечая, что маркиз помнит о его вкусах и предпочтениях.
- Как всегда, отменное вино для моей персоны. Вам не стоит так разорятся Марэ, а то я слишком неловко чувствую себя, чуть ли не ребенком, - легкий смех. Поднеся бокал к шершавым губам, глотнул немного, растягивая удовольствие и смакуя столь наркотический напиток. Сделав один глоток, Лука бесшумно, придерживая ножку бокала мизинцем, поставил затейливой формы стекло на стол и с интересом стал осматривать своего друга.

- Что это за странный взгляд..изучающий…как будто видит меня впервые. Марэ не смотри на меня так. Ты заставляешь убежать от таких взглядов и загадочной улыбке. Это же пытка, - сам же мужчина потянулся, разминая мышцы. Долго сидеть в одной позе Лука не привык, и сейчас он с интересом наблюдал над задумчивостью. Любопытный шальной взгляд скользил по изгибу шеи, по губам и скулам, по мягким волосам. Вздох. Легкий и отчаянный, возможно даже грустный. Обычно редко можно было увидеть столь бурную эмоциональность у “пса”, да что там говорить, ее вообще почти не бывало, а тут раз и на тебе. Разнообразие. Янтарные глаза потемнели, с цвета чистого коньяка изменились на цвет корицы, упавшая тень от заходящего солнца.
- Прости, Казио. Все хорошо, тебе не стоит волноваться, это лишь легкая усталость, - отмахнувшись рукой, жест, говорящий, что не стоит обращать на это должного внимания, но затем тут же продолжил, - генерал не может быть отставным пока еще стоит на ногах и дышит кислородом, - отрицание. Умное замечание. Что-что, а на службу призывали даже тех, кто был в отставке, но случалось это не так часто, но если порыться в нужных бумагах и поговорить с нужными людьми, проблем не составит, особенно для аристократа. Особенно для Луки. Взяв кусочек сочного фрукта, мужчина блажено его съел, смотря уже более отстраненно.
- Сладкие... Слаще только губы женщин в Даэр-Кьянти, - рассмеялся маркиз, забавно сощурив глаза, - Соскучился я по родным краям, Лючио... А приходится торчать в столице.
Дернув плечом, отведя все-таки глаза в сторону, не в силах терпеть. Даже встал со своего места, начиная ходить по саду и осматривать цветы, которые успокаивали. Проводя огрубевшими от сражений пальцами по нежным лепесткам и жгучую ревность.
- Я не налью гостю вина хуже, чем пью сам, - уже несколько раздраженно произнес маркиз, которому порядком надоел официальный, но вместе с тем приторный тон юноши, - Пей и чувствуй себя мужчиной. Перестань капризничать.
Удар ниже пояса. Переведя холодный и полный взгляд ярости на собеседника, Цербер с силой удержал себя от едкого замечания по этому поводу, решив выставить защиту, в виде полного отключения сознания. Теперь уже будет просто автопилот, который позволит не сорваться на жестокие больные уколы, как шпага. Тонкие, верно подмеченные, больные.
- Он не виноват в том, что ты испытываешь, угомонись, ведь ты не мальчишка. Уже не мальчишка.
Пить лейтенант больше не стал, так как был слабоустойчивым к алкоголю. Да и не любил в принципе, если только половину того, что налили. Он больше любил наблюдать за тем, как пьют, как едят, как одеваются. Такие мелкие детали всегда помогали понять основной характер личности существа, с которым ведешь разговор.
- Пойдем ужинать? - наконец, произнес маркиз, все еще не поворачиваясь. Лукас тоже не поворачивался. Слова друга, задевали больными уколами, особенно о капризах. Однако, черноволосый все-таки кивнул, разворачиваясь и останавливаясь под своего места, ждет, когда хозяин первый войдет в дом.

Отредактировано Lukas (22-12-2011 18:51:26)

- Я не позволю, тебе просто так отсиживаться в штабе. Если ты ранен, то все равно вставай и борись за свою жизнь. Тем более, я всегда буду рядом, так что волноваться, Марэ тебе совершенно не стоит, - Лука наконец пришел в себя. Переборол не нужные эмоции, взяв их под контроль. Он медленно шел позади генерала, спокойно смотря на то, как тот прихрамывает. Воспоминания тут же накатили с головой, от чего пришлось прикрыть глаза, прогоняя их. Спасти жизнь любимому человеку, это ничто по сравнению с какой-то легкой царапиной на плече. Эмоции с лица пропали окончательно.
- Я уже не помню, когда в последний раз ужинал, Казио, - сложив руки за спиной в замок, тут же чувствую упирающиеся в костяшки пальцев ножны, Лука изучал сводчатые потолки поместья. Ему всегда здесь нравилось. Домашний уют исходил от этого здания, где Лукаса всегда были рады видеть, но заглядывал он сюда не так часто, ведь наглеть он просто не умел, тем более, как и навязывать свое общество другу. Лукас всегда считал, что если маркиз соскучится по своему товарищу, то позовет, как сейчас, - неужели ты настолько истосковался по своей родине, Марэ? - с сочувствием, даже с некоторой долей усмешки. Ему всегда было чуждо понятие дома. Он был для него чужим.
- Прости, друг мой, но я никогда не понимал, как можно скучать по родным краям и дому. Для меня эти понятия чужды, - переступив порог, Лукас прикрыл за ними дверь, чуть придержав за локоть генерала, видя как ему больно от ходьбы, - тебе следует чаще менять позу, когда сидишь, а не замирать, словно гаргулья ждущая рассвета, чтобы стать камнем, - поучительно прошептал Цербер, помогая своему бывшему начальнику, - хоть раз в жизни, послушай старших, - спокойный холодный ровный тон. Обычное состояние прострации, меланхолии и молчаливости. Звук каблуков лишь выдавал то, что черноволосый все же следует за юношей, упорно сверля спину янтарными глазами, изучая ее изгибы. Шел пес медленно, все еще поддерживая друга, стараясь, чтобы на ноющую ногу приходилось меньше боли. Маркиз постоянно что-то говорил, это ничуть не раздражало лейтенанта, в отличие от тех напыщенных светских бесед, баллов, деловых встреч с которыми ему приходилось сталкиваться почти каждый день, так как статус обязывает.
- Лючио... - у двери маркиз остановился и обернулся, чтобы убедиться, что Лукас не отстал.
- Неужели не заметил того, что я его чуть поддерживаю? Это и к лучшему, ведь Казио не шибко любит вспоминать о своей травме.
- Лючио, ты готов слушать сказку? Я дополнил ее новыми деталями, пока ты гулял. И еще: у меня есть к тебе одно предложение... Заманчивое. Ты не сможешь отказаться.
- Тебе придется очень постараться, чтобы не отказался. Насколько будет заманчивым твое предложение и какую цену, мне придется за нее заплатить на этот раз? Насколько дальше ты от меня отдалишься, если я соглашусь? – взгляд янтарных глаз сузился, темнея еще больше. Конечно Казио разбудил толику любопытства в душе своего пса, однако что-то в его словах вдруг насторожило Цербера, заставив навострить уши.
- Звучит очень любопытно, но Казио..твои слова меня настораживают, - тихо, почти шепотом. Голос чуть охрип от долго молчания. Пройдя в кабинет вслед за хозяином, и тут же усевшись в противоположное кресло, поставив локти на стол и скрепив руку в замок, Лукас положил на них подбородок и со вздернутой бровью, улыбнулся:
- Я весь во внимании, мой юный друг, - смешок, он любил иногда так подшучивать над Марэ. Было забавно наблюдать за его реакцией на это все.

[начало игры]

Пейзажи за окнами экипажа сменяли друг-друга словно в калейдоскопе. Казалось, они только-только въехали в парк, как перед ними проплыл блистательный дворец. Минута, и эта красота сменилась бескрайними лугами. Мир оказался гораздо больше того, к чему привыкла девушка. Да, она читала книги про моду столицы, могла назвать некоторых людей и места проживания, но она и представить не могла, что всё окажется так. Жизнь, казалось, лилась из каждого фонтана, её сияние наполняло каждую улицу этго удивительного города. Заинтересованным взглядом она наблюдала за этой жизнью, которую до этого она не могла даже представить. Девушки, гуляющие с кавалерами, лошади, экипажи. Она чувствовала всё - ненависть, радость, боль, удовлетворение. Этих чувств было так много, что голова, казалось, сейчас пойдёт кругом от этого обилия. Столько людей! Да она за всю жизнь свою не видела столько, сколько увидела, проезжая по улицам города.

Уже не первый день она находилась в Конверрере, но до сих пор не переставала удивляться. Стоит ли говорить, сколько всего она испытывала, когда брат впервые вывез её из родового поместья. Она готова была липнуть к холодному стеклу, удивлённым взглядом провожая всех прохожих, и как же тогда хотелось завизжать от радости, распиравшей её! Наконец-то, быть вместе с возлюбленным братом, в окружении его весьма бестолкового камердинера и в том месте, которое тот в течение целых трёх лет звал своим домом. И она врятли хоть когда-нибудь была так счастлива. Скучные дни чтения, музицирования, танцев и обучения самообороне сменились яркими буднями новых знакомств, интересных собеседников и безудержного веселья. Стоит ли говорить о том, как она волновалась?

И вот, карета остановилась, и блондинка элегантно повернула голову, осмотрев место жительства маркиза, к которому ренато отправили с рекомендательным письмом. Когда последний вышел, что бы приоткрыть сестре дверь, она судорожно выдохнула. Как гениальная актриса, она не могла ничем, кроме как взглядом, выдать своего напряжения. И потому даже этот вздох должен был остаться в тайне. Дверь открылась, впуская в душное помещение струи свкежего воздуха. Светло улыбнувшись тому, протягивал ей руку, Эвелин, осторожно придерживая тяжёлую ткань, сошла на мостовую, легко ступая по земле, и восхищённо осмотрела здание сверху и вниз. Особняк так отличался от того места, в котором прошла вся её жизнь, что хотелось сразу же осмотреть всё - и небольшой садик с липами и каштанами, каменные своды и красивые цветы.

Слегка изогнув шею, она обхватила вновь предложенную руку брата, и последовала с ним за подошедшим лакеем. "Интересно, а Рен тоже волнуется?" Вдруг подумалось девушке, когда они входили внутрь. Она осторожно взглянула в его лицо, и, не увидев и тени сомнения, сама немного подуспокоилась. Конечно, она могла сейчас с лёгкостью понять, что он думает - близкое расстояние и тактильный контакт были идеальными условиями, но делать этого просто не хотелось. Во-первых, она итак почуствовала бы эти эмоции вне зависимости от желания, во-вторых она итак знала своего брата довольно таки неплохо, а в третих совесть не позволяет... Да, что-то мешало ей читать мысли своего брата, когда того не требовала ситуация или не было видно, что он что-то замяшляет. Но сейчас это было как-то нелогично. Стоило ей сесть на диван в ожидании, как пришёл новый страх - а не заметно ли, как сильно сейчас бьётся её сердце. Лицо было таким, какому её учили - учтивым, милым и спокойным, с лёгким прикосновением улыбки в глазах и на губах. Но в душе творилась буря...

Отредактировано Evelyn (23-01-2012 18:55:28)

- Благодарю тебя, мой друг! – воскликнул Нато, забрав письмо, и, неловко вскочив с места, едва сдержал нахлынувшие на него тёплые чувства и порыв обнять друга. Да-да, именно друга,  – барон Гальего слов на ветер не бросает, – потому что только настоящий друг готов пойти на всё, чтобы спасти честь и доброе имя своего господина и товарища. Правда, Ренато мало волновало, на что именно пришлось пойти Ларсу в этой ситуации – для него было куда важнее ощущение надёжности и верности того, кто прикрывает его тыл. То есть, иными словами,  в очередной раз спасает его задницу. Нато почувствовал, как запылали его щёки,  когда он представил, что это  был бы за конфуз, явись наследник де Гальего к маркизу Даэр-Кьянти, роду которого его предки служили верой и правдой уже не одну сотню лет, без рекомендательного письма, и что потом на это сказал бы ему папенька.
Разве можно было после всего этого отослать Ларса на конюшню, тем более, что  он, такой надёжный и ответственный, скорее всего, закончил там все свои дела?  Если маркиз захочет поговорить со своими будущими протеже без свидетелей – его воля. А в данный момент присутствие чудесного, умного и расторопного слуги не казалось Ренато неуместным. В каком-то смысле оно было ему на руку – какие хозяева, такие и слуги. И наоборот.
- Будь любезен, останься. Нам может понадобиться твоя помощь, - уже намного сдержаннее, без восторгов и экзальтации  попросил Нато.

Отредактировано Ренато (30-01-2012 01:45:29)

Услышав то, что хотел услышать – то есть, просьбу остаться, - Ларс встал возле дивана по правую руку от Рёна. Все-таки, баронишка непрошибаемый идиот. Но благодарный идиот, что резко выделяет его на фоне ему подобных в положительную сторону.
- Я нашел это письмо на мостовой, - с безразличным видом ответствовал он за Рёна на вопрос Эвелин. Даже она оценила, насколько этому растяпе повезло. Это она ещё не видела других, более ярких и запоминающихся его выкрутасов. – Должно быть, господин выронил его, когда выходил из кареты, - констатировал очевидное Ларс. А уж как Рён умудрился это сделать, он, наверное, и сам не ответил бы. Об этом могли догадываться, разве что, Бог, черт и многолетнее травянистое растение семейства капустных. Да и неважно это было, ведь, главное, что письмо вернулось к своему владельцу до того, как тот опозорился перед маркизом, а Ларс благополучно избежал дальнейшего времяпрепровождения в обществе кучера. И овцы сыты, и волки целы.
Пользуясь моментом, Ларс украдкой покосился на Эвелин. Рён, все-таки, везунчик – на правах брата он мог проводить с ней столько времени, сколько пожелает, а его слуге приходилось довольствоваться обществом кучера. Да и, находясь рядом с господой, в откровенную пялиться на неё было как-то неприлично. Но, черт, до чего же она хороша! Девицы, с которыми Ларс знался, сопровождая господина Чисть-Мой-Сапог в поездках, и в подметки не годились Эвелин! Это были просто подружки на одну ночь, парень даже не утруждал себя заучиванием их имен. А на юной госпоже он бы, не раздумывая, женился, будь его воля! Но не судьба. И, скорее всего, её возьмет в жены какой-нибудь богатенький титулованный старпёр, которому будут фиолетовы личность и чувства Эвелин. И Ларс даже не сможет вызвать поганца на дуэль, ведь это, черт побери, тоже привилегия дворян!
Чтобы не забивать голову дурными мыслями, он отвел взгляд от предмета своих воздыханий и стал изучать обстановку маркизова дома. А ничего так. Просто, но со вкусом. Уютненько. «Чтоб я так жил!» - подумал про себя Ларс, прикидывая, в какую сумму все это маркизу обошлось.

Ах, если бы сам Ренато знал, как он умудрился потерять письмо! Если бы только знал… Знал бы – ответил.
- Угу, -  совсем не по этикету ответил сестре молодой барон и принялся внимательно разглядывать носки своих сапог. А что ещё он мог сказать, тем более что версия Ларса была очень похожа на правду?  – Наверное, так всё и было.
От такого огорчения даже носки сапог казались Ренато пыльными, только насмотреться на это зрелище ему не дал вошедший в помещение сеньор. Услышав его шаги, молодой барон оторвался от созерцания своей обуви и инстинктивно вытянулся по струнке, как перед строгим полковником или разгневанным отцом. Но в первые же секунды маркиз Даэр-Кьянти показался Нато воплощением дружелюбия и гостеприимства, а в этом случае игнорировать расположение сеньора, жаться к стенке и трястись было бы со стороны молодого барона де Гальего крайне неуместно.
Почтительно поклонившись и протянув маркизу  письмо от отца, Ренато отрекомендовался, как положено, по уставу:
- Гвардии лейтенант Ренато Контрерос, - и не особо задумываясь добавил вдогонку, - барон Гальего. - А, собственно, почему бы и не барон, если он старший сын, прямой наследник и законный представитель своего старикана в столичных салонах и благородных домах? Сам Ренато давно свыкся с этой мыслью. – Буду рад служить вам, сеньор!
Комплимент в адрес Эви слегка смутил Ренато, но последующее упоминание невесты маркиза привело мысли и чувства молодого барона в порядок: он проникся симпатией и к своему сеньору, радушно улыбавшемуся всей честной компании, к его невесте, несомненно, замечательной и благородной девице, и очень надеялся, что и троица произвела в свою очередь хорошее впечатление. Эви-то – точно произвела! И, чего скрывать, в глубине души Ренато надеялся, что такому душевному человеку, как сеньор, и служба будет не в тягость. Точнее, что такой душевный человек не заставит напрягаться… Но всё это – потом, а сейчас, пока речь зашла об Эви, стоило замолвить за неё пару слов. Пусть лучше заведёт знакомство с милой девушкой, чем с толпой потенциальных женихов. Вдобавок, Нато опасался, что мужская компания в их с Ларсом лице уже успела ей наскучить, а общество дам, с которыми молодой барон привык проводить время, мягко говоря, категорически не подходило ей.
- О, это было бы очень кстати - Эвелин приехала в Конверрер буквально на днях, - ответил маркизу Ренато, с нескрываемой теплотой глядя на сестру. Ему казалось, что в доме сеньора царила какая-то особенная атмосфера - уютная и непринуждённая. Кроме того, Ренато распирало приподнятое настроение, а ещё - гордость за Эви и благодарность верному слуге за вовремя поднятое письмо. Такого замечательного человека и представить следовало должным образом. – Позвольте мне представить вам нашего спутника, сеньор! Ларс Энген – мой компаньон и друг нашей семьи.

Вошедшего маркиза Ларс поприветствовал низким поклоном. Теперь стало понятно, чего он так долго копался – хромает, и заметно.  Впрочем, наверняка истинной причиной опоздания была вовсе не хромота, а осознание того, что он имеет право задержаться. Ему на это и слова не скажут, ведь он – маркиз. Очень удобно пользоваться своим положением, хотя гостей встретить не такой уж и великий труд.  Но, несмотря на хромоту, маркиз не раскис, - и хорошо: созерцать страдальческую мину было бы, мягко говоря, противно, - и, более того, был, похоже, весьма доволен знакомству с Рёном. Ох, Ларс на его месте не был столь скор в своих выводах! Баронишка, кажется, тоже пребывал в радостном настроении от происходящего. Неудивительно: для него это новые выгодные связи и возможность подняться в глазах общества. Даже служить будет рад.
Ларс осторожно покосился в сторону госпожи Эвелин. Интересно, а что думает и чувствует сейчас она? Возможно ли, что её, равно как и его самого, тошнит от всех этих формальностей и сословных рамок? Жаль, Ларс не умеет читать мысли, ибо по поведению или выражению лица госпожи сложно было сделать хоть какие-нибудь выводы. Вот маркиз сейчас осыпает её комплиментами, а много ли они для него значат? Наверняка, ничегошеньки. Каждый третий дворянин делает каждой второй дворянке подобные комплименты. По той же самой схеме. Но в одном маркизу, все же, удалось выделиться – с глицинией даму впервые сравнивали на памяти Ларса. Впрочем, он даже не знал, что кроется за сим звучным словом. Вряд ли скрытое оскорбление, но все же.
И вообще, почему какие-то Ларсы уважаемы, титулованы, зовутся Лоренцами, живут в больших особняках в столице, и служат им бароны де Гальего. А он, простой Ларс из глубинки, не балованный -не титулованный безотцовщина, вынужден служить вышеупомянутым баронам. И хоть бы кто спасибо сказал, а!
И тут Рён, словно прочитав его мысли, выдал такое, что Ларс просто не поверил своим ушам. Но, нет, он не ослышался – его тоже представили маркизу. Как компаньона и друга семьи. Каких-то двадцать минут назад его сочли достойным разве что кучеру помогать, и тут – нате вам, компаньон и друг семьи! Подумать только, какие чудеса способны творить разгильдяйство господина в сочетании с внимательностью и немного хитростью слуги. Внутренне Ларс почти ликовал, хотя внешне и остался совершенно невозмутим. Нет, он не испытывал благодарности или гордости, скорее – удовлетворение тем, что его оценили по заслугам. Рён – дурак, но благодарный, черт подери, дурак!
- Знакомство с Вами - огромная честь для меня, милорд, - низко склонившись перед маркизом, спокойно и с достоинством ответствовал Ларс. И без лишних, по его мнению, слов. Чем меньше говоришь, тем умнее выглядишь.

Молодой барон де Гальего устроился в кресле напротив маркиза на таком расстоянии, чтобы не вызывать у хозяина дома – тот явно был чем-то утомлён или плохо себя чувствовал, - своим присутствием неудобства и в то же время не пропустить ни одного его слова. Это было важно: уловить настроение собеседника или подтекст по жестам, движениям и интонациям было для него непосильной задачей.
С каждой минутой Нато обожал своего сюзерена всё больше и больше. Конечно, за ужин, фрукты, цветы и прочие авансы с него спросится – это закон жизни. Но разве было бы лучше, если бы маркиз воспринимал вассальное служение иначе? Служба на то и служба, что за неё сюзерен платит покровительством, расположением, защитой и помощью. А промочить горло и натрескаться после утомительной дороги всей троице все же не помешало бы. Однако старый барон всегда призывал сына к умеренности, а строгая старушка Эухения постоянно твердила, что на сытый желудок и мутный рассудок важные дела не решаются, посему просить меню Ренато не спешил:
- Спасибо, милорд. Мы с радостью присоединимся к вам за ужином в положенное время.
Вроде бы и не отказ, вроде бы дипломатично и скромно, вроде бы и видно, что, несмотря на чудесную обстановку, более располагающую к задушевным беседам, нежели к обсуждению серьёзных вопросов, Ренато не забывает о своем положении и вассальном долге. Старик Сальвадор мог бы гордиться своим сыном, хотя, по правде, никогда не имел такой вредной привычки, потому-то и выслал Ренато в столицу – двум баронам слишком тесно в одном маленьком Гальего. Но маркизу это знать совсем не обязательно: либо сам всё поймёт, либо не обратит внимания на такие малозначимые детали. Тем более, ещё неизвестно, что старик написал в рекомендательном письме. А жаловаться на отца настоящему мужчине не к лицу.
- Хвала богам, отец пребывает в добром здравии. Поэтому Гальего, как и раньше, процветает.
Кто-кто, а старый барон умел вести дела, и это трудно было не признать. За двадцать лет, которые он отдал своей земле, в Гальего не было ни одного восстания, ни одной стычки с соседями, урожаи стали изобильнее, а люди – зажиточнее. Знать тоже не жаловалась на жизнь, и старик Сальвадор даже прощал кухарке Йени украденную из кладовой колбасу. Вот только и этот факт родословной Ларса маркизу знать было не обязательно. Впрочем, Ренато знал, что Ларс не скажет лишнего.